“Увидела сине-черное тельце, левая рука малыша висела”. ДЦП, инвалидность и стальная воля маленького Ильи.

Денис и Татьяна безжизненным взглядом смотрят через стекло больничной двери в реанимационную палату. Там, подключенный к десяткам трубок и аппаратов, лежит новорожденный мальчик. Это Илья, их сын. Он в коме уже 29-й день. Скоро он очнется, чтобы узнать, что ему суждено быть инвалидом и долгие годы сражаться за свое здоровье. А еще помогать маме, у которой на фоне стресса найдут онкологическое заболевание…

Илья вправе отмечать два дня рождения. Первый — когда он появился на свет и молча, не произнося ни звука, своим сине-черным тельцем напугал маму и акушеров. Второй — когда после 30 дней медикаментозной комы открыл глаза и окончательно стал частью мира живых. “Илья — долгожданный, желанный ребенок”, — рассказывает Татьяна тихим голосом, поудобнее устраиваясь в кресле. Накануне она пропустила обязательный курс восстановительного лечения для онкобольных. У Татьяны ремиссия, реабилитация обязательна. Но денег на себя и Илью часто не хватает. В такие моменты женщина выбирает занятия для сына — и пропускает свои процедуры.

“Акушерки потом говорили, что роды были “бешеными”, — Татьяна вспоминает, как легко и спокойно протекала беременность, какими хорошими были анализы. Все изменилось, когда Илья появился на свет. “Левая ручка висела, сразу сын не заплакал”, — тональность голоса Татьяны меняется. Женщина все еще не может найти ответ на вопрос, почему здоровый в утробе ребенок родился с такими проблемами и чуть не умер.

Денис не бросил больного ребенка. Он всегда рядом с Ильей.

Через 3 дня после родов у Ильи случился приступ. Ребенка срочно увезли в реанимацию и ввели в кому для стабилизации. Прогнозы были плохими. “Мы с мужем молились. Верили в чудо. Через 30 дней Илья наконец открыл глаза”, — для Татьяны тот месяц стал испытанием на прочность.

Радость от возвращения сына в мир быстро сменилась растерянностью. Врачи рекомендовали незамедлительно начать реабилитацию в психоневрологическом отделении. Татьяна глубоко вздыхает и многозначительно, с усталостью в голосе произносит: “С тех пор и начались наши бесконечные обследования и лечения”. У женщины в отдельной папке — все записи о процедурах и результатах. Вот Илья в 2 месяца и 16 дней начал гулить и улыбаться. Вот в 7 месяцев и 16 дней снизился тонус мышц. А вот другая заметка: “Диагноз: 1 г 3 мес — ДЦП, спастическая диплегия, инвалидность”.

Чтобы жить и развиваться, Илья должен бороться со спастикой мышц, собственным телом и разумом.

Сегодня Илье 8 лет. В его анамнезе — более 30 (!) курсов реабилитации. И это только то, что Татьяна скрупулезно записывала. “Останавливаться нельзя, — обозначает мама мальчика простую истину. — ДЦП не отступает сам. Спастика тоже”. Прогресс от бесчисленных курсов и процедур на лицо. Илья, превозмогая боль и усталость, научился читать — пусть медленно и не так красиво. Выпросил четырехколесный велосипед и смог кататься на нем. Илья не надеется на чудо — он пытается приблизить свое выздоровление всеми силами.

“Папа, давай пешком!” — огорошил однажды мальчик отца. Денис пожал плечами, согласился и предложил помощь, но Илья отказался. Шаг за шагом, цепляясь за поручни и борясь с окаменевшими конечностями, мальчик сам преодолел 16 пролетов. А потом поставил себе цель — подняться, опираясь только на ноги и не пользуясь поручнями. И у него получилось. О характере сына Татьяна говорит с гордостью: “Он очень упорный и сильный духом. Есть в нем стержень, есть характер. Но Илья совсем не злой, нет! Он фантазер и весельчак, любит общение и новые знакомства”.

В свободное время Илья мечтает, что однажды будет так силен, что сможет помогать маме и быть опорой отцу

За годы своей жизни Илья понял: болезнь не берет отпусков и перерывов, не проходит сама по себе. Чтобы избавиться от боли и не дать прогрессирующему ДЦП убить будущее, нужно много работать. И Илья готов — терпеть, страдать. Лишь бы мама больше не болела. Лишь бы однажды исполнилась мечта. “Илья однажды тихонечко сказал отцу, что мечтает полетать на самолете. Но сейчас главное — курсы реабилитации. Не знаю, сколько, но знаю, что это наш единственный шанс вылечить Илью”, — с верой и надеждой произносит Татьяна.